Одна из лидерок белорусского протеста Мария Колесникова, о которой ничего не известно с февраля 2023-го, уже год содержится в одиночной камере. Об этом пишет белорусская служба Радио Свобода (Радыё Свабода) со ссылкой на источник.
"Все это время, по крайней мере почти год, Мария находится в полной изоляции. Ее поместили в одиночную камеру ПКТ – помещение камерного типа. По закону, максимальный срок пребывания в ПКТ – шесть месяцев. Поэтому ее переводили на несколько дней в ШИЗО – и оттуда снова бросили в ПКТ", – рассказал он.
По его словам, в ШИЗО холоднее и сырее, чем в ПКТ: там не предоставляют матраса, подушки, одеяла, постельного белья и верхней одежды. Как рассказала собеседница издания, недавно освобожденная из гомельской женской колонии, в ШИЗО Колесникова находилась только в футболке, леггинсах и форменном комплекте. Ей приходилось спать на голых досках. "От холода и влажности начинают болеть суставы", – подчеркнула она.
В сентябре 2021 года Минский областной суд приговорил Колесникову к 11 годам лишения свободы по делу о публичных призывах к причинению вреда нацбезопасности, создании экстремистского формирования и заговоре с целью захвата власти неконституционным путем. Правозащитники признали ее политзаключенной.
Родственники Колесниковой получили последнее письмо от нее 15 февраля 2023 года. Власти Беларуси не сообщают родным никакой информации о ней. Известно лишь, что после приговора Колесникову отправили в Гомельскую женскую колонию №4, где сразу же поместили в ШИЗО. В конце 2022 года Колесникова перенесла экстренную операцию в Гомельской больнице скорой помощи, куда ее отправили с прободной язвой. Вскоре после этого ей разрешили свидание с отцом: оно длилось 10 минут и проходило под присмотром врача и сотрудников колонии. После этого о Колесниковой не было никакой информации.
Другой источник Радыё Свабода утверждает, что проблемы со здоровьем у Колесниковой продолжаются и сейчас: "Во-первых, операция не прошла бесследно. Она сильно похудела. Было несколько простуд. У нее было высокое давление, но ей сразу отказались дать лекарство. Да что там – даже по ее просьбе не захотели померить давление, хотя она и настаивала".
